Животворная мантра

Хранители сказок | Индийские народные сказки

Правил некогда богатой страной Конаду царь Кота-пати. Жена его умерла, и он женился во второй раз. От первой жены имел он сына по имени Нигарили, а от второй – сына Арани.

Нигарили много охотился и путешествовал по белу свету. Повсюду его сопровождали трое друзей: сын царского везира – Ванаван, сын царского полководца – Валаван и сын знатного купца – Сембиян.

Нигарили, будучи старшим сыном царя, должен был ему наследовать, а новая царица хотела, чтобы царство досталось ее сыну, и потому не упускала случая напомнить царю, что Нигарили – гуляка и непоседа. Царь уже давно во всем слушался жену, но тут не хотел уступать. Однако Нигарили сам как-то обратился к нему с такими словами:

– Отец! Мне по душе дальние странствия, и спутники у меня хорошие есть. Дай нам денег на расходы и дом, где мы будем останавливаться по возвращении, а больше мне ничего не надо.

Видя, что желание сына совпадает с желанием жены, царь согласился и объявил своим наследником Арани. На празднике Нигарили поздравил брата, а затем, попрощавшись с отцом и родными, отправился в путь вместе со своими друзьями.

В гавани Тонди они взошли на корабль. Так начались их странствия. Много перевидели они разных земель, островов, лесов и гор, пока наконец в стране Канниппотта им не довелось пережить невероятное приключение, совершенно изменившее всю их жизнь.

В стране Канниппотта росли густые, трудно проходимые леса. Путники сошли с коней и, прорубая себе дорогу сквозь заросли, медленно продвигались вперед. К вечеру лес вдруг поредел, и они- увидели поляну, посредине которой стоял полуразрушенный храм богини Кали. Стены и башни этого когда-то великолепного храма теперь были столь ветхи, что, казалось, вот- вот упадут.

Друзья привязали коней к деревьям, накормили их, поели сами и взобрались на высокую площадку, рядом с главной храмовой башней, где решили заночевать. Все четверо очень устали и хотели спать, но ложиться на открытой площадке без охраны было опасно, да и кони могли стать добычей какого-нибудь лесного зверя, поэтому путники условились, что каждый из них по очереди будет бодрствовать и нести охрану в течение одной ночной стражи.

Крыша храма была сильно разрушена, и с площадки было хорошо видно, что находится внутри: перед статуей богини Кали неподвижно сидел какой-то отшельник-аскет, погруженный в раздумье и полностью отрешенный от мира. Тело его, казалось, состояло из одних только костей, вокруг которых вились, словно змеи, кровеносные сосуды. Весь вид его говорил о том, что в своем подвижничестве он уже перешел все границы доступного простому чело-вену.

В первую стражу охрану нес Сембиян – купеческий сын. Чтобы ему не заснуть, Сембиян стал считать про себя сначала до ста, потом до тысячи. Но это не помогло – глаза его сами собой закрывались. Тогда он начал рассматривать внутренность храма, и взор его упал на отшельника. Внимательно разглядывая его, Сембиян заметил, что перед старцем лежит какой-то предмет, похожий на раздвоенную палочку. Долго он думал и гадал, что же это такое, пока наконец не понял, что это кость, только вот кому она принадлежала – человеку или животному,– решить не мог. «Почему перед отшельником лежит кость? Зачем она ему? Может, это остатки трапезы?»– такие размышления занимали Сембияна в течение долгого времени и отгоняли от него сон, пока звезда, которую наметили путники, не обошла около четверти небосвода, обозначая конец первой стражи.

И тут картина, которую созерцал Сембиян, вдруг ожила. Отшельник открыл глаза, поднял руку, сделал ею какой-то жест и что-то пробормотал. Внезапно кость, лежавшая перед ним, застучала, задвигалась, словно живая. Как бы в ответ, в лесу возник глухой шум, который стал постепенно усиливаться.

Сембиян оглянулся: с разных сторон из леса к храму торопливо неслись кости. Некоторые из них проникали внутрь через двери, другие карабкались на стены, третьи перепрыгивали через них, а иные проползали сквозь многочисленные щели. Все они подскочили к первой кости и улеглись кучей у ног отшельника.

Сембиян весь превратился в зрение и слух. Охваченный желанием узнать, что же будет дальше, он застыл в неподвижности, затаив дыхание и широко раскрыв глаза.

Но ничего особенного не случилось, отшельник вернулся в прежнее свое состояние. Стража меж тем кончилась, и, согласно уговору, Сембиян разбудил Валавана, сына царского полководца, а сам заснул.

С Валаваном произошло все почти то же самое, что и с его другом. Большую часть стражи он придумывал, как скоротать время, а под конец его внимание привлекла фигура отшельника и возвышавшаяся перед ним груда костей: «Чьи это кости? Какого животного? Антилопы? Верблюда? Коровы? Буйвола? Кабана или медведя?» – размышлял он. И пока он об этом думал, стража подошла к концу, и картина, которую он наблюдал, внезапно ожила.

Отшельник открыл глаза. Затем поднял руку, сделал какой-то жест и что-то прошептал. Кости вдруг ожили, засуетились, словно солдаты, услышавшие команду строиться, затем со стуком стали громоздиться одна на другую в сложились как-то по особому.

Валаван не верил своим глазам. Кости, беспорядочно лежавшие в куче, образовали скелет тигра. Да, несомненно, именно скелет тигра! Валаван стал ждать, что же будет дальше, но ничего не произошло, отшельник вновь застыл, а скелет тигра остался стоять на месте.

Когда время дозора Валавана истекло, он хотел было посмотреть, не случится ли еще чего-нибудь необыкновенного, но, решив, что уговор нужно исполнять, разбудил сына везира – Ванавана, а сам улегся спать.

Стража Ванавана протекала почти таким же образом. Только отшельник и скелет тигра сразу же привлекли его внимание, и он призадумался: «Видели ли это мои друзья или нет? Во всяком случае, я хорошо помню, что тигра раньше здесь не было. В этом, несомненно, скрыта какая-то тайна. Дай-ка присмотрюсь получше!»

Когда срок его бодрствования уже подходил к концу, Ванавану показалось, что перед ним как бы открылся занавес. Его ожидания начинали сбываться: отшельник открыл глаза, поднял руку, сделал ею какой-то знак и начал что-то нашептывать. Вокруг статуи богини Кали замелькали, словно молнии, огоньки. Удивительным образом скелет тигра вдруг стал обрастать плотью: появились мускулы, сухожилия, кровеносные сосуды, кожа и полосатая шкура, уши, глаза. Это был настоящий тигр! Ванаван так и замер, не зная, чего ждать дальше. Но на этом все кончилось-отшельник вернулся в свое прежнее состояние а тело тигра осталось лежать перед ним, недвижное, бездыханное. Ванавану страшно хотелось рассказать обо всем виденном друзьям, но он был сыном везира и любил порядок? поэтому он подавил свое желание, разбудил царевича Нигарили, а сам улегся спать.

Нигарили к тому времени хорошо выспался, голова V него была ясная, глаза не слипались, но то, что предстало его глазам, могло привидеться разве только во сне: застывший в неподвижности отшельник в храме и перед ним безжизненное тело тигра!

«Тигра помнится, раньше здесь не было. Откуда он взялся? Не могло же это бездыханное тело упасть с неба. Откуда оно появилось? Какая связь между ним и отшельником? Может, он ездит на тигре? Но ведь тигр-то, кажется, мертвый! Будь тигр этот живой, разве не разорвал бы он отшельника в клочья?»-тысячи вопросов теснились в голове Нигарили. Между тем стало рассветать. По телу отшельника пробежал трепет, глаза медленно открылись, правая рука простерлась вверх, левую он согнул. С губ слетели какие-то слова, и тигр вдруг словно проснулся, завилял хвостом, шерсть на загривке стала дыбом. Потом он потянулся, выгибая спину, и зарычал так, что лес задрожал. В следующее мгновение он перемахнул через стену и оказался за пределами храма.

Царевич от страха похолодел, у него затряслись руки и ноги, однако он пересилил себя и решил посмотреть, что будет дальше. Но ничего не случилось. Отшельник опять закрыл глаза и замер, словно все происходившее его не касалось. Издали послышалось рычание тигра, потом оно затихло, смешавшись со звуками наступающего утра.

Поднялось солнце. Нигарили и его товарищи были уже на ногах. Они спустились с площадки на поляну и пошли к лесу. Когда они расположились в густой тени деревьев, царевич стал расспрашивать друзей о событиях минувшей ночи. Сначала он выслушал рассказ Сембияна, затем, по очереди, Валавана и Ванавана. Потом сам рассказал о том, что видел.

Необычные ночные происшествия, рассказанные одно за другим, сложились воедино, образуя как бы действо из четырех картин, содержание которого стало теперь целиком понятно друзьям.

Кость, увиденная во время первой стражи, была костью какого-то тигра. В конце стражи, силою мантры, которую прошептал отшельник, все кости того же тигра, находившиеся в лесу, примчались в храм. Во время второй стражи они силою другой мантры соединились в скелет. Потом с помощью третьей мантры скелет облекся мускулами, жилами, кожей, шкурой, и наконец, в конце четвертой стражи, отшельник, произнеся мантру жизни, оживил тело тигра, и тот убежал в лес. Друзьям захотелось узнать, что предшествовало этому действу и что произойдет дальше, поэтому следующую ночь они решили провести так же, как и предыдущую. На этот раз каждый старался крепко запомнить виденное и слышанное и, ложась спать, все восстанавливал в памяти, словно заучивал урок. Утром же все снова собрались вместе и стали рассказывать.

Первая кость появилась в храме с помощью мантры еще в конце дня, но что это была за мантра, друзьям разобрать не удалось. Впрочем, для последующего хода событий это значения не имело, и возникший в храме в конце последней стражи тигр, как и накануне, бросился в лес и скрылся. Сделал ли он это по собственной воле, или подчиняясь велению отшельника, друзья тоже не поняли. Во всяком случае, четыре мантры, в том числе мантра жизни, были ими услышаны, и они решили сами проверить их силу. Как раз невдалеке от них валялась какая-то кость. Сембиян положил ее перед собой так, как она лежала перед отшельником, и произнес заученную им мантру. Тотчас из лесу со всех стороя примчались чьи-то кости.

Затем за дело взялся Валаван, и кости соединились в скелет животного, но какого именно, друзья не могли понять,– ясно было только, что это не тигр. Тут Сембиян сказал друзьям, что им следует поостеречься и пока что не читать следующую мантру,– ведь они не знают, чей это скелет. Ему возразил Ванаван, говоря, что иначе они этого так и не узнают: «Животное ведь будет бездыханно, а мы тогда и решим, что делать дальше».

Ванаван согласился, произнес мантру, и перед ним возник свирепый лесной кабан. Тело его было покрыто наростами – шипами, острыми и твердыми, как наконечник стрелы; клыки у кабана величиной, твердостью и блеском напоминали слоновьи бивни, а туловище было громадное и черное, как дождевая туча. Вид страшилища заставил друзей содрогнуться. Одного его движения было достаточно, чтобы его шипы поразили их, как десятки стрел, летящих со всех сторон. А то оружие, что имелось у них, не смогло бы пробить крепкую, словно броня, шкуру животного.

Путешественники – все, кроме царевича,– испугались и решили не испытывать четвертую мантру, но Нигарили им сказал:

– Друзья! Это же кабан, а не медведь. От него легко спастись. Забирайтесь-ка на дерево, а я прочту мантру и тотчас присоединюсь к вам.

Дождавшись, когда товарищи окажутся в безопасности, Нигарили произнес мантру жизни, но не успел он закрыть рот, как кабан зарычал и ощетинился всеми своими шипами. Царевич очутился на волосок от гибели. Ища спасения, он стремглав бросился к дереву и начал карабкаться вверх по стволу, но кабан все же задел его, и капли крови из раны царевича упали на землю. Кабан в слепой ярости кинулся к коням и сильно поранил их. Когда же он с громким ревом пустился бежать в лес, друзья осторожно спустились вниз.

Теперь они точно знали силу всех четырех мантр: сих помощью из одной кости можно было создать живое существо, хотя подчинить себе его им было не под силу. Вооруженные знанием драгоценных мантр, они пустились в путь-дорогу. Идти пришлось им пешком. Шли они долго и наконец добрались до морского берега. Там они пробыли несколько дней, пока не увидели на горизонте корабль. Сняв одежду, они стали размахивать ею, чтобы привлечь внимание мореходов. Корабль приблизился, и к берегу направилась лодка, которая подобрала путников и доставила их на борт.

Много дней носило их по волнам безбрежного океана, прежде чем они вновь увидели землю. На корабле к тому времени подошли к концу запасы пищи и питьевой воды, поэтому команда решила высадить четырех путников на берег. Они покинули корабль и направились в глубь страны, с волнением и тревогой ожидая встречи с неизведанным.

Вскоре их взорам предстал какой-то большой город. К удивлению путников, он был совершенно пуст – ни людей, ни животных, ни даже растений не было видно на улицах. Лавки были закрыты. Колесницы без лошадей и возниц стояли у домов. На площадках для представлений лежали музыкальные инструменты, на которых некому было играть. Город казался обиталищем бога смерти – Ямы.

Путникам стало не по себе. Однако желание увидеть хоть одну живую душу пересилило страх, и они стали медленно продвигаться вперед. Вскоре показался дворец, тоже безлюдный. Путники с опаской вошли в него и начали одну за другой обходить залы. Шесть зал оказались пустыми, а в седьмой они, к своему удивлению, увидели четырех девушек-царевен. Те радушно приветствовали гостей, угостили их вкусной едой, напоили свежей ароматной водой и затем отвели – каждая ей приглянувшегося – в свои покои. Четверо друзей погрузились в жизнь, полную неги и наслаждений. Начисто позабыв обо всех своих горестях, они проводили время в нескончаемых удовольствиях, и все, чего бы они ни пожелали, немедленно исполнялось. Единственное, что им было строго-на-строго запрещено, это расспрашивать царевен о том, кто они такие и что же случилось в этом городе. Сначала их одолевало страшное любопытство, но вскоре они и думать об этом позабыли.

Имя царевны, с которой проводил время царевич Ни-гарили, было Конгуламалар. Других девушек звали Вам-баркужали, Вандаркужали и Мандаркужали.

Однажды царевич решил спросить свою возлюбленную об их именах.

– Конгу! – обратился он к ней. – Только ты носишь какое-то особое имя, а имена твоих подруг кажутся мне похожими, словно оттиски одной печати. В чем причина этого?

Лицо царевны омрачилось. Видя, что он допустил оплошность, Нигарили заговорил о другом. Но царевна, притянув его к себе, прошептала ему на ухо:

– Любимый, я выбрала тебя по сердечному влечению. Ты должен в ответ так же сильно полюбить меня и сделать своей избранницей. Тогда я смогу рассказать тебе все. А мне и вправду очень хочется это сделать.

Нигарили к тому времени всем сердцем привязался к Конгуламалар. Он пообещал, что женится на ней. Тогда она сказала:

– Мой любимый, ты прав. Мое имя было дано мне родителями. А у тех трех имен нет. Они ведьмы, ракшаси, и поделили между собой какое-то первое попавшееся имя. Мой отец был в этом городе царем, а мать – царицей. Это был богатый, процветающий город, пока сюда не пришли эти ракшаси. Они пожрали моих родителей, родственников и друзей. За несколько дней они уничтожили всех людей и животных. Твоим друзьям ничего об этом неизвестно, ты тоже пока им ничего не говори. Ведь если ракшаси что-нибудь заподозрят, не только им – нам обоим несдобровать. Спастись от этих тварей не так-то просто, ведь они могут принимать любое обличье, их шеи могут вытягиваться чуть ли не на пол-йоджаны, а руки – на целую йоджаиу. А двигаться они могут со скоростью ветра.

Каждую ночь эти ракшаси отправляются куда-ниоудь далеко от этих мест на поиски пищи, а днем спят. Ты посоветуй своим друзьям как-нибудь ночью притвориться спящими и посмотреть на своих подруг. Они сразу все пой-мут. А ты проверь и меня заодно, и когда вы увидите, что я говорю чистую правду, не медля ни минуты придумайте, как бежать отсюда вместе со мной.

Удивился Нигарили, услышав этот рассказ, но поступил, как советовала царевна. Друзья его стали по ночам подглядывать за своими возлюбленными и увидели, что те действительно ракшаси, а сам Нигарили убедился в том, что Конгуламалар – настоящая царевна.

Однажды случилось так, что ракшаси проспали весь день. Четверо друзей и царевна получили возможность сообща обсудить план спасения. Они решили, что будут ежедневно выходить на берег моря и смотреть, не покажется ли какой-нибудь корабль.

И вот наступил день, когда мечты их сбылись: они увидели на горизонте мачту. Привязав к палкам свою одежду, они стали размахивать ею. Их заметили на корабле и спустили лодку, которая подплыла к берегу и подобрала их.

Был уже вечер. Опасаясь, что ракшаси проснутся и бросятся в погоню, друзья умоляли моряков грести быстрей, обещая им щедрое вознаграждение. Те налегли на весла, и лодка понеслась по волнам как стрела.

Опасения друзей были не напрасны. Ракшаси и в самом деле проснулись и стали искать своих возлюбленных. Не найдя их поблизости, они отправились в комнату царевича, но там не было ни его самого, ни его подруги. Тогда ракшаси, сразу догадавшись, в чем дело, прибежали на берег моря и увидели, как царевич, его друзья и царевна спасаются бегством. Войдя в воду по пояс, они вытянули шеи, чтобы лучше их видеть, а затем, вытянув руки, попытались их схватить, но ничего у них не вышло. Гребцы сделали вид, будто поворачивают назад. Ракшаси поверили этому, но когда обман обнаружился, они так рассвирепели, что, вернувшись на берег, стали кидать в беглецов громадные камни. К счастью, саму лодку они не задели, только один матрос был ранен.

В первой же бухте, где корабль стал на якорь, четверо друзей и царевна сошли на берег. Местность была пустынная, кругом не было заметно никаких следов человеческого жилья. Друзья долго шли и наконец увидели вдалеке город. С радостью и надеждой направились они к нему, но не привыкшая к ходьбе царевна валилась с ног от усталости. От голода и жажды во рту у нее пересохло, в глазах потемнело, она не могла вымолвить ни слова и только знаками показывала, что хочет пить. Царевич бережно уложил ее на землю и стал обмахивать пальмовым листом, а Сембияна послал в город, чтобы тот раздобыл воды и пищи.

В городе Сембиян решил прежде всего найти какую-нибудь харчевню, утолить свой голод и хорошенько отдохнуть. О возвращении он и не помышлял – Сембияп относился к царевне с неприязнью. «Она, должно быть, такая же ракшаси, как ее подруги, только похитрее,– думал он. – Видно, она решила сама полакомиться царевичем и нами. Да разве моим друзьям это растолкуешь? Хоть я спасусь – и то слава богу! А им уж все равно живыми не быть, ничего не поделаешь. Сейчас подкреплюсь немного, отдохну – и надо бежать отсюда куда-нибудь подальше».

Долго ждал Сембияна царевич и, не дождавшись, послал на поиски Валавана. Валаван тоже сначала отправился в харчевню и встретил там Сембияна. Тот поделился с ним своими подозрениями и убедил Валавана не возвращаться.

Опять царевич долго ждал и наконец послал в город Ванаваиа. Но и тот не вернулся. Тогда он сам пошел в город и нашел своих друзей в харчевне. Они стали убеждать царевича не возвращаться назад. Их страх передался ему, и его уверенность в царевне поколебалась. В конце концов друзья бросили царевну на произвол судьбы и пустились в путь, как прежде, вчетвером.

Вновь они долго скитались по разным странам и наконец вернулись на родину. За время, прошедшее со дня их отъезда, Котапати умер, а царицу и сына ее Арани народ прогнал за многие несправедливости и жестокости и теперь ждал возвращения законного правителя – Ни-гарили. Поэтому, как только тот вернулся, первый министр приветствовал его как царя и надел ему на голову царский венец. Взяв себе в помощники друзей, Нигарили стал править страной.

А царевну, брошенную в лесу, спас один охотник. Он ее накормил и напоил, помог добраться до города. Там она стала искать царевича и его спутников, но узнала только, что они покинули эти края. Охваченная горем Конгуламалар долго размышляла над их поступком и с грустью поняла, что они не доверяли ей. Особенно тяжка для нее была мысль, что царевич тоже усомнился в ней. В конце концов она решила, что не следует судить их слишком сурово, а лучше постараться доказать им, что они ошиблись.

Царевна знала от царевича о его родине, семье и доме, поэтому она смело отправилась в путь в страну Конаду. Переплыв море, она достигла тамильской земли, затем долго двигалась по суше то пешком, то в повозке, и наконец оказалась в родном городе Нигарили.

Ей не хотелось показываться на глаза покинувшему ее возлюбленному. Друзей же, подговоривших царевича бросить ее, она решила как следует проучить. Для этого она задумала использовать все свое богатство: драгоценные камни, украшения, а еще – знание многих искусств, приобретенное ею в родительском доме, в том числе искусства игры в кости.

Продав часть украшений, она купила прекрасный дворец, заказала наборы костей из золота и серебра и стала устраивать у себя состязания. Взяв себе прозвище Мастерица игры в кости, она рассылала приглашения известным игрокам, знатным людям и богатым горожанам. Каждый игрок должен был поставить на кон крупную сумму золота, которую терял в случае проигрыша. Тех из проигравших, кто не мог больше платить, должны были заключать под стражу – таково было условие игры. Разрешения на него Конгуламалар добилась в самом царском дворце, и на выданной ей бумаге стояла подпись царя Нигарили, не подозревавшего даже, в чьи руки попала эта бумага.

К Конгуламалар приходили играть многие завзятые игроки и проигрывали. Проигрывали деньги, дома, земли.

Известность ее росла и росла, и однажды ее посетили Сем-биян, Валаван и Ванаван, которые считали себя искусными игроками. Конгуламалар обыграла их один раз, второй. Они вошли в азарт, играли еще и еще. Деньги их постепенно таяли, и когда они не смогли внести условленной суммы, их взяли под стражу и отправили в находящуюся в том же дворце темницу.

Узнав об этом, Нигарили отправился выручать своих товарищей. Первый министр пытался ему помешать, но Нигарили не слушал его.

– Спасти друзей – мой долг,– сказал он. – Кроме того, я не сомневаюсь в том, что выиграю. – И царь Нигарили отправился к Конгуламалар.

Царевна сначала позволила царю выиграть несколько игр, но потом он стал проигрывать раз за разом. Оп проиграл все свое богатство, затем, уже не владея собой, поставил на кон свое царское достоинство и снова проиграл. Наступил момент, когда его должны были отправить в тюрьму. Однако стражники, увидев царя, заколебались, и Конгуламалар, улыбнувшись, сказала так:

– О воины! Конечно, царю не пристало находиться здесь под охраной. Да, впрочем, он уже давно находится в темнице, которая лишила его воли и разума, хотя и позволила получить царство и даже вновь обрести друзей.

Стражники, ничего не понимая, заморгали глазами. И царь ничего не понял, но Конгуламалар сказала:

– О царь! Ты тверд в исполнении закона, ты не нарушаешь обетов и обещаний и подаешь этим пример всем жителям своей страны. Но, отправляясь в дальние края, не оставляешь ли ты эти благие качества дома?

И тут царь вспомнил о Конгуламалар, о том, что он бросил ее без пищи и воды,– и чувство сострадания и горя охватило его.

– О красавица!-сказал он. – То, что ты говоришь, истинная правда. Была одна девушка, доверившаяся мне, а я нарушил данное ей слово. Правда, это не было умышленной жестокостью с моей стороны: она ведь жила вместе с ракшаси, и я заподозрил, что и она из их числа. Но это дела не меняет: вина есть вина. И я клянусь, что найду эту девушку!

Конгуламалар опять улыбнулась. Она поняла, что царь не признал вины за своими товарищами и, решив, что в нем говорит гордость, захотела, прежде чем назвать себя, открыть ему глаза.

– О царь! – сказала она. – Нет сомнения, что ты очень горд. Но даже столь гордый человек, как ты, не в состоянии так жестоко поступить с беззащитной женщиной, да еще с той, которая верит его любви и его слову! Тебя должны были склонить на это те, кто, обладая правами друзей, увидел в твоей любви помеху вашей дружбе. Значит, надо прежде осудить их поступок, а уж потом самому просить прощения.

Нигарили на некоторое время задумался.

– Нет,-сказал он,-я ведь царь. Проступки моих подчиненных – это мои проступки. И я должен понести за них наказание.

– Если так, я освобождаю тебя, царь! А свобода твоих друзей, как и всех твоих подданных, в твоих руках. Кроме того…

– Что такое, о красавица, говори! О чем бы ты ни попросила, благородная, я исполню это немедленно!

– Ну что ж, хорошо, если так… Знай же: я – Конгуламалар!

Царь Нигарили, охваченный радостью, заключил девушку в объятия и сказал:

– Моя вина очень велика. Она велика даже для низкорожденного, не то что для царя. Прости меня, Конгу. Прости меня, потому что ты теперь – царица и обладаешь правом прощать и даровать свободу. Освободи сама моих друзей и всех остальных узников!

Стражники выпустили из темницы всех, кто там находился. Друзья Нигарили признали за собой вину и раскаялись в своем поступке. А Нигарили и Конгуламалар стали жить вместе. Мир и благополучие царили в их доме. Казалось, все шло хорошо, но царь нередко замечал, что жена его печалится. Он стал допытываться, в чем дело, и однажды она ему сказала, залившись слезами:

– Благодаря встрече с тобой я спасла свою жизнь. Я вновь очутилась в царском дворце, но мне не забыть своих родителей, родственников, друзей, от которых, по-видимому, ничего не осталось, кроме груды костей.

Царь позвал своих друзей, и, посовещавшись, они вместе с царицей отправились в путешествие на родину Конгуламалар. Переплыв море, они очутились в стране Канниппотта и вскоре добрались до столицы. Но войти в нее побоялись: из укрытия им хорошо были видны разгуливавшие там ракшаси. «Мантрой жизни мы сможем всех оживить,– думал Нигарили,– но ведь спастись от ракшаси все равно никому не удастся. Что же делать?»

И тут он вспомнил об отшельнике, которому принадлежала мантра: «Этот мудрый старец обладает силой даровать жизнь. Так неужели он бессилен взять ее? Ясно, что он может по-всякому распоряжаться душами живых существ, и ему, несомненно, ведомо сострадание к ним. Надо идти к нему и рассказать все, без утайки. Он, конечно, нам поможет». Друзья отправились к храму богини Кали и стали ждать, когда отшельник обратит на них свое внимание.

В полдень отшельник открыл глаза.

– Подойди сюда, царь,– промолвил он приветливо. – С чем пришел?

– Тебе ли не знать, о великий и мудрый! Но раз ты спрашиваешь, расскажу все по порядку,– начал царь и поведал всю свою историю. В конце рассказа он указал на Конгуламалар: – Вот эта красавица – единственная оставшаяся в живых из всего населения этой славной в прошлом страны. Теперь она – царица в моем государстве, и мы прибыли оттуда, проделав трудный многодневный путь, переплыв море, чтобы возродить страну, которой правили ее родители.

Отшельник глубоко вздохнул, затем прошептал, но так, чтобы все слышали, мантру. Откуда-то появилась маленькая косточка. Затем он произнес еще четыре мантры, и перед ним очутилась живая антилопа, пугливо и смущенно взиравшая на окружавших ее людей.

– Друзья,– сказал отшельник,– это была мантра жизни, которую вы знаете. Теперь слушайте внимательно. Вот – мантра смерти, которая поможет вам в вашем деле.

Он зачерпнул рукой немного воды и, прочитав мантру, окропил антилопу. Та мгновенно рассыпалась в прах. Отшельник больше не сказал ни слова и тотчас же погрузился в глубокое раздумье. Друзья поклонились ему и ушли.

Дождавшись вечера, они пришли в город. Ракшаси в это время прогуливались перед дворцом. Вдруг ветер донес до них человеческий дух. Они бросились в ту сторону и увидели царевну, Нигарили и его друзей. Охваченные злобой, они вытянули свои шеи и руки, намереваясь схватить их. Но Нигарили брызнул на них водой, произнес мантру смерти, и ракшаси обратились в три груды синеватого пепла.

После этого Сембиян отправился на поиски костей. К каждой кости после прочитанной им мантры стекались другие. Валаван составлял из них скелеты, Ванаван облекал их плотью. Последним произносил свою мантру Нигарили и оживлял тела. Воздух наполнился ржанием лошадей, лаем собак, радостными возгласами людей. Среди воскрешенных были и родители Конгуламалар, ее родственники, подруги и служанки. Все они бросились обнимать царевну, а потом выслушали ее рассказ о царе страны Конаду, его друзьях и их приключениях.

Много дней продолжался веселый пир, а потом царь страны Канниппотта снарядил сто кораблей, нагрузил их богатствами и проводил домой свою дочь и зятя. Отныне находящаяся на тамильской земле страна Конаду и далекая заморская страна Канниппотта жили в богатстве и процветании.

Хранители сказок | Индийские народные сказки