Женская хитрость
Хранители сказок | Словацкие народные сказки
Когда-то очень давно — жили на одном дворе два мужика: один бедный, другой богатый. У бедного всего-то имущества — поросенок, и тот некормленый. У богатого — стадо свиней сытых. Жили мужики, как вы уже знаете, на одном дворе, и тощий поросенок повадился по три раза на дню к богатому бегать: когда ячменя ухватит, а когда из корыта хлебнет. Надоело богатому такой разбой терпеть, взял он дубинку да как треснет поросенка по лбу, тот на месте ноги-то и протянул.
Пошел бедняк к судье с жалобой. А богатей судье про свой ущерб толкует, не хочет бедняку за поросенка платить. Никак их судья помирить не может.
— Ладно, — решил, наконец, судья. — Оба вы ущерб понесли, а выиграет тот, кто к завтрашнему утру разгадает мою загадку: что самое жирное, что самое быстрое и что самое чистое на свете?
Вернулись мужики домой, носы повесили. Богатого жена встречает:
— Ты что это, как в воду опущенный ?
— Хоть ты не лезь, — огрызается тот. — Черту — и тому не отгадать! Загадал нам судья загадку и сказал, что тот верх возьмет, кто ее разгадает.
— Какую-такую загадку?
— Что самое жирное, что самое быстрое, что самое чистое на свете?
— Нашел над чем голову ломать, недотепа ты этакий! Как ты сразу не догадался? Что может быть жирнее нашей хавроньи? Быстрее наших коней? Чище нашего колодца? Ведь мы туда каждый год два пуда соли кидаем! Понял ты всё?
— А ведь ты, женушка, права! — обрадовался богатей, рот до ушей растянул, будто уже спор выиграл.
И бедняк тоже домой вернулся. Навстречу ему единственная шестнадцатилетняя дочь от стола поднялась. Глянула на отца и сразу поняла, что дела у него плохи.
— Что с вами, батюшка? Неужто суд проиграли? Это для нас хуже грома в ясный день!
— И проиграть не проиграл, а выиграть не выиграл! — отвечает отец и рассказывает, как дело было.
— Ничего, батюшка, не горюйте, я к утру что-нибудь надумаю — сказала дочка, с тем и спать легли.
Утром дочка что-то отцу на ухо шепнула, обрадовался бедняк и зашагал к судье. А там уже богатый ждет и первым к судье лезет.
Вы бы поглядели, как он затылок скреб, когда судья на его отгадки только рукой махнул, и велел с такой ерундой к нему больше не соваться!
— Ну, а ты что надумал? — обернулся судья к бедняку.
— Прошу благородного пана выслушать, что я скажу: самая жирная — наша матушка-земля, ведь она всех нас кормит, самый быстрый — месяц ясный, он за четыре недели вокруг всей земли по небу обходит, а самое чистое — солнце, ведь оно всем одинаково светит.
— Молодчина! — хлопает судья бедняка по плечу. — Твой верх. Не смел богатый сосед твою свинью убивать. Присуждаю тебе его хавронью в награду.
На том и суд кончился.
Богатый гордец потихоньку из суда убрался. Ему и в страшном сне не снилось, что судья ему так нос утрет. Стал бедняк уходить, а судья его обратно зовет.
— Ты, — говорит, — не сам загадки отгадал, много умников и среди богатых господ голову ломали, но так и не отгадали. Не отпирайся, говори, кто тебя научил?
Зачем бедняку скрывать? Он не таясь и отвечает: так, мол и так, моя родная дочь ночью все обдумала, а утром мне на ушко шепнула.
— Что ж, коли у тебя дочь такая умная, — молвил судья, — отнеси ей пучок льна, пускай она его за три дня намнет, вымочит, высушит, прочешет, спрядет, а из пряжи полотна наткет, полотно выбелит, а из того полотна белую свадебную рубаху сошьет. Коли все исполнит, я ее в жены возьму, а нет: так вынесу ей приговор, чтоб не лезла в мои судейские дела и моему суду не мешала. А теперь убирайся прочь с моих глаз!
Убрался бедняк! Идет-печалится, уж лучше б ему на этот суд не ходить или трижды его проиграть! Из пучка льна чтоб рубаху сшить, да еще за три дня! Где это видано, где слыхано? Рассказал он всё дочке, а она и глазом не моргнула, лишь отломила с дерева тонкую веточку, подала отцу и говорит:
— Возьмите, батюшка! — Да ступайте к господину судье и скажите, коли он мне к утру изготовит мялку, веретено, да прялку, да ткацкий станок, да все, что еще к тому надобно, то я его приказ непременно исполню!
Понял судья, с кем тягаться надумал! Так ли, иначе ли, а как? Нам не известно. Но только он ее приказ исполнил. В ответ и она ему на третий день свадебную рубаху прислала.
— Добро, — говорит судья отцу, — коли твоя дочь такая мастерица, пускай на свадьбу является. Но только чтоб не днем, и не ночью, не пешком, не верхом, да чтоб ехала по дороге, но не по дороге, не в платье, не без платья, и пускай несет подарок, да чтоб не подарок!
Только этого бедняку не хватало!
Он головой качает, а дочь отца успокаивает, говорит, чтоб не беспокоился, она, дескать, все сделает. А наш судья с того часа так к окошку и прилип, ждет не дождется, когда девушка явится. Он уже давно прослышал, что ни умом, ни красотой с ней никто сравниться не может.
На третий день на рассвете, когда все еще спали, стоит судья у распахнутого окошка, и видит, появилась бедняцкая дочь. И правда — не днем то было, и не ночью, потому что только рассвет забрезжил, и была она не пешком, и не на коне, а сидела на козле, да ногами в землю упиралась, и брел козел не по дороге и не без дороги — а по колее, и была девица не одета-не раздета: на ней сеть накинута, фартуком подпоясана, а под фартуком подарок, а может и не подарок. Судья ей навстречу служанку шлет со свадебным нарядом.
Девица-красавица переоделась, к судье в светлицу входит, двух белых голубков подает. Хочет судья их в руки взять, а они крыльями взмахнули и в окошко вылетели. И подарок — и нету его!
— Ну, душенька моя, — говорит судья, — с этой минуты мы с тобой муж и жена, только ты умна, да и я не прост. Вот и соображай, зачем мне такая жена, коли станет она в мои судейские дела лезть? Я тебе строго-настрого наказываю в мои дела нос не совать. А коли замечу — в тот же день из дому выставлю, не пожалею.
Согласилась девушка, тут они и свадьбу сыграли.
Жили, они, как два голубка, но только до тех пор, пока жена в мужнины судейские дела не сунулась. Видно, так ей было на роду написано.
Предстали как-то перед судейские очи два путника. Один гнал с рынка стадо коней, другой стадо волов и оба в поле заночевали. Ночью ожеребилась кобыла. Жеребенок забрел к волам, там его погонщик нашел, а вернуть хозяину не желает. Пришли они оба к судьбе жаловаться. Судья их выслушал и присудил жеребенка погонщику волов. Видно, тот его лучше подмазал.
— Чтоб такую правду черт побрал! — ругается погонщик. Услыхала его слова жена судьи.
— Вы чем, добрый человек, опечалены? — спрашивает.
— Да как мне не печалиться, пришли мы на суд, а у вашего судьи своя правда: вроде не кобыла ожеребилась, а вол!
И рассказал все, как есть.
— Не горюйте, добрый человек, — успокаивает его жена судьи. — Послушайтесь меня и все добром обойдется. Пополудни пойдет мой муж гулять на луг, возле ручья. И вы туда же идите, да прихватите с собой косу и рыбацкие сети. Он к вам подойдет, а вы косу хватайте и воду косите, а потом вылезайте на берег и в траве сетью рыбу ловите. Мой муж увидит, начнет к вам придираться, ослом обзывать станет. А вы отвечайте: Ох, пан судья, скорее в воде травы накосишь, да в траве рыбы наловишь, чем вол ожеребится! — коли скажете ему такое — жеребенок будет ваш. Только смотрите, не выдавайте меня, не то, мне больше в этом доме не жить! А я вам добра желаю да правду ищу!
Сказала и бегом к мужу. И такой невинной прикинулась, будто ни о чем не знает-ничего не ведает.
Вечером вышел судья на прогулку. И что же он видит? Тот самый погонщик воду косит, а в траве рыбу ловит!
— Ты что это вытворяешь? Все шиворот-навыворот делаешь! — Ах ты, осел!
— Зря вы, пан судья, меня ослом обзываете, — отвечает мужик. — Скорее в воде травы накосишь, а в траве рыбы наловишь, чем вол ожеребится.
Все понял судья, разозлился.
— Как ты смеешь над моим приговором смеяться? Не твоя голова такое сварила. Говори сейчас же кто научил?
— Так ведь, это … э … гм … — не может мужик слова вымолвить.
— Нет уж, говори! Или не получишь своего жеребенка. Небось, моя жена подучила!
Сообразил мужик, что ему не отвертеться, и во всем признался.
— А я и без тебя, — сказал судья, — догадался. Ступай да скажи, чтоб тот, другой, тебе жеребенка отдал, я, мол, велел. Понял?
— Понял, пан судья, понял, — подпрыгнул мужик от радости и помчался за своим жеребенком.
А у судьи на сердце кошки скребут. Чтоб слово свое сдержать, надо жену из дому выставить, а он ее все больше и больше любит, горлинку свою ласковую. И все-таки, вернувшись домой, говорит:
— Ну, жена, бери, что тебе здесь всего дороже, и ступай прочь!
Она возражать не стала, только просит в последний раз вместе поужинать.
Судья согласился. Ужин был вкусный и сытный. Хозяйка мужу все подкладывает да подкладывает. Наелся судья до отвала. Тут его и сон сморил. Спит судья, как убитый, хоть в набат бей.
А у жены уже коляска стоит запряженная, приготовлена, приказывает она мужа в коляску посадить, сама с ним рядом пристраивается и прямо к отцу катит. Выскочила из коляски, постелила свою деревенскую постель и уложила мужа спать.
Утром судья глаза протирает, ничего понять не может — неужто его господские палаты за одну ночь в мужицкую избу превратились?!
Тут подходит к нему жена и говорит:
— Не правда ли, муженек дорогой, тебе хорошо спалось? Видишь, и в крестьянской халупе сладко спится. Давай здесь навсегда останемся.
— Ты что это вытворяешь? Как ты посмела?
— Ты же сам разрешил мне взять с собой, что мне всего дороже. Вот я тебя и взяла!
— М-да! — думает судья, — видать мне с женой умом тягаться — только время терять!
И все у них опять пошло по доброму да по хорошему. Вернулись они домой и ее отца с собой захватили! И всю жизнь гордился судья своей умной женушкой!
Хранители сказок | Словацкие народные сказки
